Поляризация общества,рост нетерпимости и ненависти — знаковые явления в последние годы. Общемировой кризис доверия зависит от нашего отношения к двум важным понятиям — прогрессу и будущему.
Россиянам хочется быть причастными к большой истории – это желание выполняется участием страны в войне
Снимок экрана
Этот текст – часть тематического цикла,посвященного поляризации,нетерпимости и ненависти в современном мире. Почему мы стали больше ненавидеть друг друга? что с этим можно сделать? Объясняют психологи,историки,культурологи,социологи,политологи,экономисты,правозащитники.
Предыдущие публикации цикла:
Горевание делает ненависть ненужной. Ноесли общество захвачено ненавистью,его остановят только потрясения
Донбасс вплену ненависти: как политическая конфронтация 2004–2014 годов посеяла семена войны
Нетерпимость иполитика: как Польша могла,нонестала сверхдержавой XVII века
Прогресс человеческих взаимоотношений связан как сверой втехнический прогресс,так иснадеждами набудущее— причем неабстрактное,ато,которое уже определимо; которое незагорами,при нашей жизни.
Вера инадежда— вещи сугубо нерациональные,принципиально хрупкие. Наэтом хрупком фундаменте,однако,построена вся система современных экономических отношений: мыинвестируем вбудущее,веря,что завтра будет лучше,чем вчера. Мыберем займы икредиты врасчете налучшую жизнь. Современная экономика построена натом,что мыдоверяем будущему. Когда мыперестаём ему доверять,случаются экономические иэкзистенциальные кризисы.
Впоследние сто пятьдесят почти лет,примерно с1880-х годов,европейский иамериканский континенты существовали вследующей парадигме: 20 лет бурного прогресса— 5 лет войны— ивновь 20 лет надежд ипрогресса. Например,период сначала ХХвека идо1914 года можно назвать обнадеживающим рывком человечества вперед; затем бессмысленная мировая бойня с1914 до1918-го. 1920-1930-е— вновь подъем,оптимизм,надежда. Иопять— самая чудовищная извсех войн,Вторая мировая. Затем— новый скачок вперед; невиданный технологический ичеловеческий прогресс в1950-1960-е. В1970-е опять спад— нодомировых войн,посчастью,недошло. Наконец,последний изпериодов оптимизма— 1985-2014-й— длился более 30 лет,дольше,чем обычно. Распад тоталитарных режимов иконец противостояния идеологических систем придали невиданное ускорение мировому движению вперед.
Саннексии Крыма путинским режимом маятник истории опять качнулся вобратную сторону.
Итак,человечество движется скачками,отнадежд кразочарованиям иобратно. Что нового внынешнем кризисе?
Скептицизм миллионов ставит сегодня под сомнение сами понятия прогресса ибудущего. Ивпервые,может быть,завека принимает форму активного неприятия,экзистенциального недоверия,сознательного отказа отбудущего. Это неностальгия,апочти принцип жизни. Собственно,бессознательная цель войны против Украины,родившаяся вголове удиктатора Путина,— война ссамой реальностью,желание отменить историю,повернуть еевспять,— вполне вписывается вэтот дискурс «отказа отбудущего». Война для архаического осознания— возвращение к«норме» икистории. Казалось,что эти представления окончательно ушли впрошлое после двух разрушительных мировых войн вXXвеке; мировые процессы индустриализации,урбанизации,секуляризации логичным образом закрепили переход массового сознания отархаического кмодернистскому; постиндустриальный период (сконца ХХвека),требующий отчеловека креативности,анепросто автоматического выполнения функций,тем более способствует этой модернизации сознания. Ивдруг— массовый прыжок обратно,вмир средневекового мышления,воснове которого было ожидание неизбежного апокалипсиса как расплаты заобщие грехи (нопри этом и— парадоксальным образом— последнего акта высшей справедливости). Набытовом уровне это можно обозначь расхожей сегодня фразой «все будет только хуже ихуже». Что это заментальный сбой?
Заметим: XXвек был (заисключением войн) устремлен вбудущее: отсоветской утопии оцарстве социальной справедливости— дообщепланетных утопий «вечного мира»,мира как единого дома после 1945 года; отпокорения космоса ираспада имперской иколониальной систем— кторжеству мира как единого информационного пространства.
Полеты наЛуну иМарс,жизнь виных галактиках считались близкой реальностью еще ссередины ХХвека,никакой «усталости отпрогресса» и«страха перед будущим» невозникало,идаже напротив: крах тоталитарной системы в1980-е усилил надежды наосуществление,наконец,«хорошего будущего». Как нистранно,именно вэтот период общих надежд появилась первая весть оконце будущего: Фрэнсис Фукуяма сего «Концом истории» («Конец истории ипоследний человек»,1992). Фукуяма имел ввиду,что учеловечества теперь нет иного пути,кроме как двигаться сообща кдемократии. Онвовсе неотрицал будущее; просто утверждал,что это будущее безальтернативно. Насамом деле много чего случилось стех пор; мир,поСэмюэлюФ.Хантингтону («Столкновение цивилизаций»,1996) распался нашесть центров влияния вместо двух.
Однако даже сам тезис «ничего уже неслучится» вовсе невыглядел успокаивающе ивоодушевляющее.
Интересное наблюдение российского поэта Марии Степановой: после «Back tothe Future»(1985) непоявилось ниодного фантастического фильма,где былбы описан вариант «хотябы приемлемого будущего». Зато снято огромное количество фильмов,где предсказано будущее катастрофическое. Почему скомпрометирована сама идея будущего?
Считается,что человек устает отслишком быстрых ирезких перемен. «Слишком быстрое будущее»— говорим мывтаких случаях. Это стало уже общим местом. То,что вчера казалось мечтой,сегодня уже реальность. Быстрое будущее,фрустрирует: мынеуспеваем кнему приготовиться. Парадокс втом,что будущее всегда планировалось,атеперь оно вышло из-под контроля человека. Теперь будущее наступает каждый день. Новость живет минуты— исменяется другой новостью (ксожалению,чаще всего еще более ужасающей). Поэтому теряется само объективное понятие будущего— нет дистанции. Убудущего почти нет времени— оно сразу становится настоящим ипрошлым.
Изменилось,таким образом,восприятие будущего. Можно былобы сказать,что будущее исчезло потому,что оно все время снами. Ане— перед нами. Мыперестали его отличать отнастоящего ипрошлого.
Символом этого «быстрого будущего» стали для большинства новые информационные технологии (интернет,соцсети,упрощение вследствие технологизации множества бытовых процессов). Однако прежде казалось,что доступность иоткрытость новых средств связи вXXI веке будут способствовать снятию основных конфликтов— отсоциальных донациональных: «Люди будут больше общаться илучше поймут друг друга». Общение само посебе— продолжая идеи немецкого философа Юргена Хабермаса— важнее,чем консенсус или компромисс: общаться— это значит уже «быть здесь»,тоесть незамкнуться вискусственном коконе превосходства или игнорирования других.
Это логично— так казалось многим. Однако история человечества,ксожалению,нелюбит слова «логика».
Коммуникация,повыражению французского этика Поля Рикера,— это «неговорить,аждать Другого». Стало быть,успех коммуникации относится нектехнике впервую очередь,акэтике. Сегодня есть огромный разрыв между техникой иморалью. Человечество оказалось какбы усыплено стремительным ростом технических возможностей— ипередоверило этику прогрессу: «этика сама подтянется затехнологией». (Заметим,точно туже ошибку допустили ироссийские демократы в1990-е,полагая,что новые социальные отношения вследствие наступившего капитализма «сами собой» приведут икизменениям сознания.) Ноэтика— духовная практика прежде всего; ей надо учиться. Вполне традиционная человеческая практика,известная еще современ Нагорной проповеди; нобез этой практики никакие технологии неспособны привести кфундаментальным переменам. Современности,кстати,вшироком смысле тоже надо «учиться»— ибо она требует постоянной смены наших поведенческих практик.
Прогресс всфере коммуникации заметно опережает другие сферы. Науровне коммуникации «будущее»,можно сказать,достигнуто; следующий шаг человечества,допустим,телекинез илипсихокинез. Переход науровень,который потрясет основы человеческого существования. Итут опять потребуется принципиально новая этика.
Вконсервативном взгляде намир (уевропейских или американских умеренных правых) есть минимум одна здравая мысль,которая подтвердилась в2022 году: прекрасный мир будущего оказался неприспособлен для купирования угроз настоящего. Демократический «хороший мир» стремится защищать идеалы иидеальные ценности— но струдом способен защитить свои границы.
«Прекрасное будущее» нельзя построить наотдельно взятой территории— пусть даже и«свободного мира». Будущее нельзя построить без Других. Это тем более актуально всвязи сподъемом «глобального Юга». Считаться,учитывать всвоих поступках весь мир целиком,анетолько собственную страну или даже континент— есть всвоем роде новая оптика,необходимая вXXI веке.
Новэтом контексте Другие— это прежде всего диктаторские режимы сихжеланием навязывать остальному миру собственную волю ирешать все вопросы при помощи силы. Пока наряду сцивилизованными режимами существуют диктаторские (Россия,Китай,Иран,Северная Корея),нельзя прогнозировать игарантировать будущее (путинская война еще раз наглядно показала это). Диктаторы используют уязвимость,прозрачность,хрупкость демократий: современные диктатуры сумели «перепрошить сервера»— использовать лучшие достижения человечества для разжигания вражды иненависти. Причины войн теперь могут быть совершенно абстрактными: они являют собой почти неприкрытую месть,зависть,ненависть. Голая злость диктатора теперь может стать преградой для будущего иугрозой для человечества. Архаические позывы вполне способны уничтожить весь мир— если диктатор обладает ядерным оружием.
Этим можно объяснить массовое отрицание прогресса или неприятие будущего: как выего сможете сберечь,этот хороший мир? — спросит обыватель. Ибудет прав всвоем скептицизме. Большинство людей предпочитают стоять напочве реальности: они думают прежде всего обезопасности того,что уже создано. Асохранить новый мир все сложнее— сложные системы уязвимее.
«Пусть будущее будет менее прекрасным итехнологичным,ночуть более надежным»— таков принцип нового скептицизма,иэто можно понять. Немецкий мыслитель Ханс Йонас еще в1975 году писал («Принцип «ответственности»),что после изобретения ядерного оружия главным принципом человечества стало «нежелать еще лучшего,анедопустить худшего»). Будущее ненадежно,невнушает доверия. Оно как красивый игрушечный автомобиль: можно любоваться,ноникуда неуедешь. Будущее нужно создавать сучётом старых опасностей— иэто вполне понятный теперь,после 2022 года,скептицизм.
Понятие «прогресс» подразумевало— начиная с Возрождения— улучшение самой человеческой природы: представление,что «человек способен стать лучше». Добрее,умнее,разумнее,невести войн,жить вмире сдругими (это сформулировал Иммануил Кант всвоем знаменитом трактате «Квечному миру»,1795). Сегодня мынаблюдаем яростное сопротивление самой этой идее— что человек может стать лучше. «Мынехотим становиться лучше» звучит сегодня как лозунг миллионов,путь инеартикулируемый открыто.
Антипрогрессизм стал активной позицией. Кое-где (например,вРоссии) ондаже принимает форму «мыназло вам будем вести себя хуже»,отстаиваемую втом числе инатеоретическом уровне,как,например,уодного изидеологов путинского режима Александра Дугина. Почему случился этот антиэтический поворот?
Совершенствование человека— индивидуальная практика,направленная внутрь себя итребующая личных усилий. Когда улучшение становится внешним лозунгом,требованием идаже условием конкурентной борьбы— это часто вызывает обратную реакцию,активное неприятие идаже сопротивление. Совершенствование должно быть желаемой практикой,нонепринудительной. Изадача цивилизованного мира сегодня втом,чтобы отыскать сложный баланс между побуждением,втом числе иматериальным,ктому,чтобы «становиться лучше»,— исвободным пространством для собственного решения человека осебе.
Писатель Владимир Сорокин говорит: хорошая литература отличается отплохой тем,что оставляет для читателя зазор,воздух для собственного размышления (со-мышления). Человек должен иметь свободу выбора— даже ввопросе отом,скакой скоростью ивкаких темпах ему становиться лучше.
Например,концепция толерантности предполагает начать сзавтрашнего дня «всем стать лучше». Но«все» ненаходятся вравных стартовых условиях. Века угнетений непроходят даром: разговор отравме ивине перед прошлым неизбежно активизировал ощущение травмы— вомногих. Дискурс толерантности невольно поделил опять человечество наугнетённых иугнетаемых,нажертв инасильников— нотеперь уже задним числом. Дискурс,направленный вбудущее,обернулся реактивацией прошлого.
Выход изэтого тупика представляется втом,чтобы отказаться отконцепта жертвы. Это возможно только спомощью вовлечения большинства людей вбудущее. Для этого нужны артикулированные нарративы «реального будущего»,анеутопического— атакже ощущение причастности кистории.
Причина нынешней фрустрации,разочарования,неверия также ивтом,что люди потеряли собственное ощущение причастности кистории. Да,мыживем вэпоху индивидуализма— ночеловек по- прежнему «общественное животное»; люди по-прежнему нуждаются впричастности кобщему делу,кбольшим нарративам,если угодно.
Парадоксально,нопсихологической причиной принятия войны вРоссии часто становится именно желание «быть вистории» (война— это самый простой,хотя икровавый,ибесчеловечный способ почувствовать «общность»). Человеку необходимо вернуть ощущение причастности кбольшим нарративам; как это сделать без войны? Как вернуть массовому человеку ощущение творца истории— избегая при этом тоталитарных практик?
Как должна выглядеть коллективная утопия вXXI веке— сего подчёркнутым индивидуализмом?
Для всего этого,намой взгляд,опятьже,понадобится нечто иное,как новая этика,этика XXI века,всвоем роде очередной этический договор для человечества,соответствующий новым технологическим высотам. Чтобы прогресс ибудущее стали более осмысленными. Принципиально важно,чтобы новая этика (прообразы которой уже сегодня можно разглядеть) представляла собой небонус для VIP-клиентов,абазовую опцию для максимального числа участников будущего.
2024-08-06
