100 лет назад родился Юло Соостер — самый известный эстонский художник,ставший лидером и учителем московских нонконформистов и остающийся нашим героем сейчас.
Обгоревшие рисунки Юло Соостера,символ его судьбы
Социальные сети
Соостер родился 17октября 1924 года нахуторе,наострове Хийюмаа. Япомню,как отмечалось вРоссии его 90-летие. Тогда казалось,добезобразия скромно: пара маленьких галерейных проектов итретий,чуть больше изначительнее,впосольстве Эстонии— изчастных коллекций. Заистекшее стого момента десятилетие все ожидаемо стало хуже— иединственную сегодня московскую выставку вгалерее (невмузее!),где восновном графика исчитанные живописные работы,можно,кажется,считать подарком судьбы. Даидовыставокли теперь!
Ноинародине Соостера,где вТарту иТаллине хранится основной корпус его наследия,послучаю важной даты открылась тоже единственная выставка— идаже невглавном музее KUMU,где несколько лет назад Юло Соостера показывали вместе сего друзьями-художниками,авскромном Eesti Kuunstimuuseum.
Вответ наэто явспоминаю самое начало нынешнего тысячелетия. 2001 год,яприехала вТаллин вгости ивстаром KUMU,еще наВышгороде,обнаружила выставку Соостера натрех (!) этажах. Другое время,иной политический контекст,скоторым Соостер однако никогда несчитался. Ижизнь ускорилась,аискусство его,признаем,непросто для восприятия— врядли оно может стать хитом вглазах масс.
Это несюрреализм,которым часто маркируют творчество Соостера,или,вернее,нетолько он. «Придуманная Юло система знаков-символов— рыба,яйцо,дерево образует его собственный стройный,завершенный мир,— комментирует язык истиль Соостера исследователь его творчества,искусствовед Анна Романова. —Онвырос изевропейской классической традиции,там можно увидеть инаследие маньеристов,иуход вметафизику—кМоранди иДеКирико. Ида,сюрреализм,ноэто лишь одна излиний».
Влияние магриттовской версии сюрреализма особенно видно врисунках кзнаменитому мультфильму Андрея Хржановского «Стеклянная гармоника» (1968). Снятый посценарию Геннадия Шпаликова,смузыкой Шнитке,вкоторой Альфред Гарриевич зашифровал свои инициалы,онбыл нарисован двумя друзьями-художниками,Соостером иЮрием Нолевым-Соболевым. Приговоренный цензурой,фильм был уничтожен— буквально,вфизическом смысле. Потом извсего,что невошло вокончательную версию,смонтировали новую,показали только вперестройку,иэто токино,которое сегодня необходимо смотреть.
Соболев еще вспоминал омоменте ихзнакомства,что Соостер был первым иностранцем,которого онувидел вжизни. Инаверное нетолько первым иностранцем,нопервым художником,который,получив вюности опыт свободы,смог его сохранить ипередать этот опыт,саму возможность свободы следующему поколению,свободы невидевшему вовсе.
«Для наших художников Соостер был гуру»,— говорит онем филолог Виктория Мочалова,впрошлом— жена художника Ильи Кабакова,близкого друга Соостера. «Юло имел мощь исилу несломиться инетолько неприспособиться кэтим новым зигзагам или лабиринтным извивам нашей жизни,аонкакбы демонстрировал абсолютное какое-то противостояние ифигуру естественности вкрайне неестественных иневероятных условиях»,— писал онем сам Кабаков,скоторым они сначала обитали вместе вподвале наТаганке,апотом перебрались под крышу дома страхового общества «Россия» наСретенском бульваре. Шестой этаж без лифта,черная лестница,покоторой мощный силач Юло один поднимал наспине холодильник.
Когда в1962-м,навыставке к30-летию МоСХа вМанеже,Хрущев заорал,увидев соостеровский «Лунный пейзаж» сможжевельниками,что затакой формализм онотправит художника влагерь,Юло ответил,что там онуже был. Его арестовали в1949-м. Окончив тартусскую Высшую школу искусств Паллас,онперебрался вТаллин иобживал мастерскую вБелой Башне— она исегодня стоит наулицеПик. Забрали вместе сеще четырьмя недавними студентами,скоторыми они вместе мечтали остажировке заграницей,атеперь возмущались отменой таких перспектив. Обвинили втом,что якобы собирались угнать самолет вПариж. Никто изних,разумеется,неумел управлять самолетом,новсем дали по10 лет заизмену родине— все как сейчас.
10 лет сидеть непришлось— в1956-м Соостера выпустили. Ктому моменту уже появилась вего жизни Лидия Серх,тоже зека— они познакомились вдоме культуры Долинки,столицы Карлага,где оба,будучи художниками,оформляли выставку достижений лагерного хозяйства. Это было уже после смерти Сталина,почти вольные времена— ноСоостер застал идругие,когда рисовать запрещалось,иему,поначалу совсем неговорившему по-русски,пришлось совсем плохо. Однажды вертухай,увидев вего руках пачку рисунков,выхватил ихикинул вогонь. Соостер полез ивытащил,зачто охранник выбил ему передние зубы.
Аобугленные покраям рисунки,время отвремени мелькающие навыставках,вместе слагерными рисунками Бориса Свешникова остались. Страшными свидетельствами советской жизни.
Когда 25октября 1970 года Соостер умер— ему было 46,утром оннепроснулся всвоей мастерской,Генрих Сапгир написал насмерть своего друга стихи,«непрочитанные имнапоминальном вечере вДоме художников,который несостоялся». Они заканчиваются строчками: «Отправит нас вдолгий ящик/ Государство-душеприказчик». Ачерез полвека после смерти Соостера режиссер Лилия Вьюгина сняла онем фильм. Русская версия называется «Юло» (мыговорим «Юло»,адумаем «Соостер»),эстонская— «Человек,который сушил платок наветру». Это повторяющийся сюжет его рисунков,ккоторому мыеще вернемся. Для фильма удалось снять иДолинку,итот самый дом культуры,ибараки,где,представьте себе,люди живут,ипервую страницу дела Соостера— остальные нельзя,дело досих пор засекречено. Чтобы вывести документ из-под грифа «секретно»,нужны усилия ивремя,проще выкинуть— так поступили сделом Лидии Серх. Вдолинской конторе,где сидит местная администрация,хранятся сотни тысяч дел репрессированных при Сталине. Вфильме человек впогонах признается,что недавно выкинули 300 мешков. Нофильму четыре года— может быть,уже выкинули все.
Оказавшись насвободе,Юло Соостер попытался вернуться вТаллин. Рассчитывал вступить внедавно созданный местный Союз художников. Лидия вспоминала,как они приехали,как Юло написал работы,которые собирался предъявить комиссии,— пейзажи Йыхви иКохтла-Ярве,несколько портретов,как спускался всланцевую шахту,дабы отобразить врисунках «ударный труд эстонского советского народа».
Нополучил отказ,ибо «исказил образ советского человека». Они сЛидией приехали вМоскву,поженились,родился сын Тэнно,который тоже стал художником исегодня открывал папину выставку вТаллине.
Повоспоминаниям,Юло говорил,что Москва для него— ступенька кТаллину. Так вконечном итоге иоказалось,только Соостер дотех времен недожил. Что такое был Таллин в1956-м? Приехав изКараганды,Соостер увидел дам вдовоенных шляпках,сидевших вдовоенных кафе иизпоследних сил делавших вид,что ничего неизменилось. Соостера там неждали —он был изКарлага. Вотличие отСоостера,его учитель,известный эстонский живописец Эльмар Китс,довойны бывший условным импрессионистом,сделал вТаллине после войны карьеру ипревратился вувенчанного лаврами соцреалиста.
АСоостер… ВМоскве онбыл экзотической птицей,ноиглавной культовой фигурой андеграунда— единственным,имевшим опыт западной жизни иванамнезе— традиции,усвоенные вевропейской художественной школе. Первый нонконформист. Огромного роста человек снеправдоподобно яркими голубыми глазами,трубкой вуглу рта инеправильной,сявным акцентом,русской речью,которой тем неменее все внимали. Насколько Соостер был особенным,видно хотябы извосторженной оды вего честь обычно язвительного Ильи Кабакова: «Соостер является изумительным метрономом или,лучше сказать,״золотой осью»,<…> нормой,которая показывала,докакой степени отклоняется все втуили другую сторону,включая все наши жизненные обстоятельства,ситуация политическая,социальная,наша психика ит.д.Можно сказать,что онжил правильно,астены его дома были кривые. <…> Такого чувства уменя невызывал ниодин человек изокружающих: все искривлялись икосили вместе состенами домов иулиц. Унас все косое,ивсе косые,как увсех косых,унас странные спины,плечи,физиономии,мысли,поступки <…>,так что еслибы нас сфотографировать каким-то специальным фотоаппаратом,томыбы представляли собой ветвящиеся деревья,как визвестном стихотворении Хармса »Шел куда-то человек— Скрюченные Ножки…» Так вот,Юло никогда небыл скрюченным. Это было,несомненно,свойство самого Юло и,свойство той эстонской культуры,ккоторой онпринадлежал ивкоторой сформировался дотого,как оказался влагере. <…> Новот после страшных поворотов судьбы Юло оказался вМоскве,вцентре этого странно искривленного нового пространства,ижил,если можно так сказать,попамяти: онничего непонимал,непринимал истрашно удивлялся огромному количеству вот этих зигзагообразных фигур испиралей,которые представляли весь наш способ жить вбытовом,психическом ихудожественном отношении».
Онбыл патологически нормален,впрямом смысле этого слова. Нормален ивутопической ихсСоболевым идее устраивать вечера-обсуждения схудожниками вкафе «Артистическом» напротив МХАТа— конечно,изэтого ничего невышло,ивреализованной ихсЛидией идее устраивать для друзей-соратников «среды» накухне,вполуподвале наулице Красина. Разговоры обискусстве ифилософии были для Соостера продолжение самого искусства— иникогда это небыли сплетни или интриги. Ибыло еще одно свойство Соостера,окотором пишет Кабаков: оннеделил мир навнешний исвой,аработу—нахалтуру для Детгиза или журналов иискусство для себя. Что вконечном итоге вышло ему боком,ноиначе это небылбы Соостер.
Вкаком-то смысле онбыл принцессой нагорошине— тем,кто сушит платок наветру. Про это тоже есть апокриф— воспоминания художника Анатолия Брусиловского: «Стоит человек— зэк инараспяленных пальцах держит платок. Сушит. Постирал исушит. Агде его повесишь? Сопрут! Нарисунке лицо человека,его странная поза так значительны,так серьезны… Нет,это небытовой фактик,зарисовка лагерной жизни. Держит человек свою чистую душу всвоих руках. Инедает ейзапачкаться. АГУЛаг,нары,воры,вертухаи— все это ниже,все это вне».
2024-10-20
